Entry tags:
Денег нет ни для врачей, ни для их пациентов
Вот она - разница между народным советским периодом и периодом буржуазного беспредела
Посмотрите на эти фотографии.
Как вы думаете, что это: притон наркоманов, тюрьма в Сомали или лежбище бомжей?
Нет. Это поликлиника, психоневрологический диспансер в райцентре Приютное республики Калмыкия.
Если бы А.П. Чехов побывал в этом заведении сегодня, его рассказ «Палата №6» был бы более острым и обличительным.
Но Чехова нет, а мне вряд ли удастся во всех красках передать то впечатление, которое я получил от его посещения и которое держало меня в шоке несколько дней.
Признаться, первое, что пришло в голову после осмотра диспансера, это сознание того, что больные стали заложниками этого мерзкого отношения к людям по причине своей болезни. Им деваться некуда!
Но какая нужда могла загнать сюда обслуживающий персонал, работающий в нечеловеческих условиях? Им, наверное, всю жизнь снятся страшные сны.
Психоневрологический диспансер рассчитан на 72 человека, но в него набили, как в бочку огурцов 350 человек. Финансируется только питание больных и зарплата обслуживающего персонала. О ремонте помещений и мебели здесь давно забыли. Уже четверть века здесь не было ремонта.
Диспансеру достались здания райкома КПСС и почтового отделения, расположенные рядом. Надо полагать, что это были неплохие помещения в момент их заселения, о чем свидетельствуют черты сельской монументальности, сохранившиеся и сегодня.
Заведение принадлежит республике, вместе с обязанностью его содержания. Теперь партийный штаб превратился в развалины с заколоченными фанерой окнами и ободранными до кирпича стенами. В палатах на окнах нет занавесок, нет ковриков и дорожек, нет тумбочек для личных вещей.
Здесь бесполезно перечислять чего нет, лучше сказать что есть! А есть здесь ржавые, скрипучие кровати времен Брежнева, набитые в палатах, так, что пройти к своей кровати невозможно, нужно переползать к ней по соседним кроватям. Одеяла и простыни самых разных цветов не из любви к разнообразию, просто их больные принесли из дома, потому, что казенными заведение не обеспечивается.
Стены обшарпаны и ободраны, кое-где выбоины прикрыты самодельными занавесками и бумажными картинками. Столовая вполне соответствует интерьеру палат. Обеденные столы, хрущевских времен, протерты до дыр. Стульев нет, вместо них самодельные рубленные скамьи, изготовленные слесарем заведения. Посуда? О ней лучше не говорить. В качестве посуды применяется все, во что можно налить или положить.
Что такое туалет в заведении сложно описать! Это помещение, в котором даже следов краски и кафеля уже не осталось. Серый выщербленный цемент с фрагментами кирпича на стенах и полу, вместо унитазов такой же серый цементный желоб. Мойка для рук есть, на ней остались фрагменты эмали, остальное - ржавчина.
В туберкулезном отделении еще более гадко. Невольно вспоминаются слова Гоголя: - «Мужик, если он выздоровеет, так и так выздоровеет! А если помрет – так и так помрет!». Здесь нет даже видимости человеческого жилья. Зайдите в современный свинарник или коровник – они выглядят дворцами против убожества туберкулезного отделения диспансера.
Вы можете подумать, что это наплевательское отношение к существованию только сумасшедших. Нет, обслуживающий персонал здесь работает в условиях даже худших, чем живут больные.
Заходим в прачечную. Нас предупреждают, что бы смотрели под ноги. Пола в прачечной нет, он сгнил. Вместо пола на кирпичи положены «играющие» доски, по которым, как акробаты прыгают женщины – прачки. Потолка тоже нет. Остатки штукатурки поддерживают подпорки, установленные видимо женщинами, да так часто, как колонны в Колонном зале Дома Союзов.
Сквозь сгнившую дранку виднеется голубое небо, напоминающее, что в мире что-то чистое все-таки есть. Бытовая комната, где обедают и переодеваются эти несчастные женщины такая же, как и прачечное отделение с подпорками, ржавыми гвоздями вместо вешалок, колченогим столом для приема пищи. Работницы тихие, смиренные, видимо привыкшие к бытию, которое определяет сознание.
Все здесь держится на энтузиазме персонала, как на подпорках сгнивших потолков. Заботы государства этого государственного учреждения не видно ни во дворе, ни в палатах, ни в бухгалтерии.
Всякие годы переживала Советская Россия, но такого убожества она не имела даже в годы Великой Отечественной войны.
Вот она - разница между народным советским периодом и периодом буржуазного беспредела. Нет денег на медицину и пачками закрывают больницы и поликлиники, остальные превращают в палату без номера.
Нет денег - и тысячами закрывают школы и детские сады. Нет денег - и отбирают последние гроши у пенсионеров. И в это же время, что ни день, то отправляют в СИЗО губернатора с кубометром наворованных денег, министра – коллекционера драгоценностей и само «государево око» – чиновников Следственного комитета.
Все прогнило, как здания «сумасшедшего дома»! Только, если здесь подпорки, как атланты еще держат потолок, то в государстве этот потолок подпорки не удержат, он непременно рухнет на нерадивых хозяев.
Денег нет ни для врачей, ни для их пациентов
Посмотрите на эти фотографии.
Как вы думаете, что это: притон наркоманов, тюрьма в Сомали или лежбище бомжей?
Нет. Это поликлиника, психоневрологический диспансер в райцентре Приютное республики Калмыкия.
Если бы А.П. Чехов побывал в этом заведении сегодня, его рассказ «Палата №6» был бы более острым и обличительным.
Но Чехова нет, а мне вряд ли удастся во всех красках передать то впечатление, которое я получил от его посещения и которое держало меня в шоке несколько дней.
Признаться, первое, что пришло в голову после осмотра диспансера, это сознание того, что больные стали заложниками этого мерзкого отношения к людям по причине своей болезни. Им деваться некуда!
Но какая нужда могла загнать сюда обслуживающий персонал, работающий в нечеловеческих условиях? Им, наверное, всю жизнь снятся страшные сны.
Психоневрологический диспансер рассчитан на 72 человека, но в него набили, как в бочку огурцов 350 человек. Финансируется только питание больных и зарплата обслуживающего персонала. О ремонте помещений и мебели здесь давно забыли. Уже четверть века здесь не было ремонта.
Диспансеру достались здания райкома КПСС и почтового отделения, расположенные рядом. Надо полагать, что это были неплохие помещения в момент их заселения, о чем свидетельствуют черты сельской монументальности, сохранившиеся и сегодня.
Заведение принадлежит республике, вместе с обязанностью его содержания. Теперь партийный штаб превратился в развалины с заколоченными фанерой окнами и ободранными до кирпича стенами. В палатах на окнах нет занавесок, нет ковриков и дорожек, нет тумбочек для личных вещей.
Здесь бесполезно перечислять чего нет, лучше сказать что есть! А есть здесь ржавые, скрипучие кровати времен Брежнева, набитые в палатах, так, что пройти к своей кровати невозможно, нужно переползать к ней по соседним кроватям. Одеяла и простыни самых разных цветов не из любви к разнообразию, просто их больные принесли из дома, потому, что казенными заведение не обеспечивается.
Стены обшарпаны и ободраны, кое-где выбоины прикрыты самодельными занавесками и бумажными картинками. Столовая вполне соответствует интерьеру палат. Обеденные столы, хрущевских времен, протерты до дыр. Стульев нет, вместо них самодельные рубленные скамьи, изготовленные слесарем заведения. Посуда? О ней лучше не говорить. В качестве посуды применяется все, во что можно налить или положить.
Что такое туалет в заведении сложно описать! Это помещение, в котором даже следов краски и кафеля уже не осталось. Серый выщербленный цемент с фрагментами кирпича на стенах и полу, вместо унитазов такой же серый цементный желоб. Мойка для рук есть, на ней остались фрагменты эмали, остальное - ржавчина.
В туберкулезном отделении еще более гадко. Невольно вспоминаются слова Гоголя: - «Мужик, если он выздоровеет, так и так выздоровеет! А если помрет – так и так помрет!». Здесь нет даже видимости человеческого жилья. Зайдите в современный свинарник или коровник – они выглядят дворцами против убожества туберкулезного отделения диспансера.
Вы можете подумать, что это наплевательское отношение к существованию только сумасшедших. Нет, обслуживающий персонал здесь работает в условиях даже худших, чем живут больные.
Заходим в прачечную. Нас предупреждают, что бы смотрели под ноги. Пола в прачечной нет, он сгнил. Вместо пола на кирпичи положены «играющие» доски, по которым, как акробаты прыгают женщины – прачки. Потолка тоже нет. Остатки штукатурки поддерживают подпорки, установленные видимо женщинами, да так часто, как колонны в Колонном зале Дома Союзов.
Сквозь сгнившую дранку виднеется голубое небо, напоминающее, что в мире что-то чистое все-таки есть. Бытовая комната, где обедают и переодеваются эти несчастные женщины такая же, как и прачечное отделение с подпорками, ржавыми гвоздями вместо вешалок, колченогим столом для приема пищи. Работницы тихие, смиренные, видимо привыкшие к бытию, которое определяет сознание.
Все здесь держится на энтузиазме персонала, как на подпорках сгнивших потолков. Заботы государства этого государственного учреждения не видно ни во дворе, ни в палатах, ни в бухгалтерии.
Всякие годы переживала Советская Россия, но такого убожества она не имела даже в годы Великой Отечественной войны.
Вот она - разница между народным советским периодом и периодом буржуазного беспредела. Нет денег на медицину и пачками закрывают больницы и поликлиники, остальные превращают в палату без номера.
Нет денег - и тысячами закрывают школы и детские сады. Нет денег - и отбирают последние гроши у пенсионеров. И в это же время, что ни день, то отправляют в СИЗО губернатора с кубометром наворованных денег, министра – коллекционера драгоценностей и само «государево око» – чиновников Следственного комитета.
Все прогнило, как здания «сумасшедшего дома»! Только, если здесь подпорки, как атланты еще держат потолок, то в государстве этот потолок подпорки не удержат, он непременно рухнет на нерадивых хозяев.
Денег нет ни для врачей, ни для их пациентов